Генерал Сорви–Голова. «Попаданец» против Британско - Страница 79

— Хэй, чиф! Смотри, какой я тебе подарочек приволок! Девка — самый смак, зуб даю, ни разу еще под мужиком не валялась! — наёмник сладострастно облизнул губы и продолжил. — Так чо, ты, чиф, первым её попользуешь, а там уж и мы присоединимся. Я после тебя, вторым пойду, а дальше парни, как жребий выпадет.

— Без меня, – глядя на наёмника, скривился Бёрнхем. – Не хватало мне ещё с детьми барахтаться.

Командир презрительно сплюнул и отошел в сторону, но и препятствовать распаленной похотью подонку, не стал.

— Ну, нет — так нет! – обрадовано завопил Бэккер, хватаясь за пряжку пояса. – Тады я первый буду!

Девчонка, глядя на перекошенную в азартном предвкушении морду наёмника, испуганно сжалась в комочек, прижимая к груди обрывки прожженной бумажной блузы.

Алексей, с отвращением взглянув на перевозбужденного толстяка, с силой рванул Бэккера за шкирку и отбросил его в сторону от пигалицы.

— Ты чо, Алекс! – возмущенно завопил Сид, поднимаясь с земли. — Ты чо без очереди–то лезешь?! Я девку нашел, значит, я первый буду!

— Не тронь её, — жестко бросил Пелевин. — Она же сдохнет под тобой, боров ты жирный!

— А те чо с того, — заорал Бэккер, разбрызгивая слюну. – Сдохнет — пулю сбережем! А ну! Уйди к чертям с дороги! – Сид поднялся с колен и, набычив голову и, растопырив руки, бросился к Пелевину, но получил короткий и жесткий удар кулаком в челюсть и рухнул на землю.

— Ах ты ублюдок! – выплевывая кровь и обломки зубов, Бэккер выхватил револьвер и навел на Алексея. Нажать на курок он не успел. Последнее, что наёмник увидел в своей жизни, это сноп огня, вырывающийся из ствола «веблея» Пелевина.

Мёртвое тело еще падало на землю, когда Алексей, заслонив собой девчонку, шагнул вперед и, подняв с земли револьвер Бэккера, навел оружие на ошеломленную толпу.

— Я надеюсь, мы разойдемся миром, – отчетливо процедил Пелевин, не сводя напряженного взгляда с готовой к прыжку оравы. – У меня в руках еще одиннадцать смертей, а вы знаете — я не промахиваюсь!

— Алекс! Не дурите! Уберите оружие! — Бёрнхем, пытаясь удержать ситуацию под контролем, шагнул навстречу приятелю. – Обещаю, что как только мы вернемся в колонию, я сам выступлю на суде свидетелем защиты и поясню, что здесь имела место чистой воды самооборона…

— Какая на хрен самооборона, чиф! — всколыхнул толпу визгливый вопль. — Какой к чертям суд! Эта мразь моего друга пришила, а ты ему королевский суд! Вздернуть ублюдка на месте и вся недолга!

— Захлопни пасть, Мастерссон! – Бернхем, положив руку на кобуру, злобно взглянул на кричащего наёмника. — Я в твоих рекомендациях не нуждаюсь, и пока я здесь командир, то сам буду решать, что, когда и с кем произойдет.

Не желая продолжать спор, Мастерссон бросился к стоящим неподалеку от него козлам, выхватил первую попавшуюся винтовку и навскидку выстрелил в Алексея. Пуля прошла мимо — дрожащие руки и ходящие ходуном легкие не лучшие помощники для стрельбы. Наёмник еще передергивал затвор, когда звонко хлопнул ответный выстрел, и пуля сорок четвертого калибра взломала ему грудную клетку и отбросила на пару футов назад.

— Не стрелять! – заорал Бёрнхем, пытаясь перекричать беспорядочную пальбу, но все усилия оказались тщетны. Люди, еще час назад беспрекословно выполнявшие любые его распоряжения, почувствовав дыхание смерти у своего виска, засыпали градом пуль камень за которым укрылись Пелевин и трясущаяся от страха девчонка. Через минуту, когда патроны в барабанах револьверов и магазинах винтовок иссякли, стрельба прекратилась.

Воспользовавшись кратким затишьем, Алексей повернулся к девчонке и прошипел на исиндебеле*(самоназвание языка матабеле), — Беги! Пока они не стреляют – беги! – Видя, что та не шевелится, он оскалил зубы и прорычал уже по–русски: – Да беги же ты, дура!

Отвлекая внимание на себя, Пелевин, выкатился из–за камня, дважды неприцельно выстрелил и тут же, стараясь одним прыжком долететь до воронки, отпрыгнул влево. Благо, после ночного побоища земля была сплошь ими изрыта. Прыжок вышел не совсем удачным, и Алексей еле успел откатиться за завалявшийся перед воронкой труп, когда две вражеских пули, вонзившись с жирным чавканьем в деревенеющее тело, забрызгали его чуть теплой кровью.

— Ирония судьбы, не иначе, — подумал Алексей, судорожно набивая патронами каморы барабана, после того, как высадил оставшиеся патроны в приближающегося наёмника. — Вчера мы убивали кафров, а теперь я должен быть благодарен мертвецу за то, что он спас мне жизнь сегодня…

Коченеющее тело негра никак не отреагировало ни на новые раны, ни на благодарность вчерашнего врага – мертвым безразличны проблемы и радости живых. Даже если те стоят на самой границе жизни и смерти.

— Да куда ж вы, паршивцы, с суконным–то рылом, — оскалился Пелевин, приподнимаясь из своего укрытия и выпуская оставшиеся заряды из трофейного револьвера. – Я же предупреждал, что не промахиваюсь, — констатировал Алексей, видя, что еще двое противников отправились в места, богатые дичью.

Пример погибших приятелей несколько отрезвил остальных наёмников и они, попрятавшись, кто где сумел, буквально засыпали убежище Пелевина градом пуль.

— Однако долго я здесь не пролежу, — хмыкнул Леша, кидая взгляды по сторонам в сторону в поисках нового укрытия. — Доктора уверяют, что долгое возлежание на холодной земле может прискорбно отразиться на здоровье.

Но как только несколько пуль с противным визгом пролетели в нескольких дюймах над его головой, желание иронизировать пропало напрочь. Бегать под прицелом дюжины стволов для здоровья, может статься, еще прискорбнее.